Большую роль сыграло и то, что деревня была полностью сожжена, ее не восстановили после войны.
По мнению Зельского, Хатынь, которая находится всего в 60 км от белорусской столицы, выбрали в том числе и потому, что рядом с ней проходит трасса Минск — Витебск, по которой Машеров ездил на свою малую родину — в Витебскую область, где партизанил во время войны. «Возможно, это ему пришлось по душе, легло на сердце, что называется», — считает специалист.
Создавать комплекс поручили архитекторам Юрию Градову, Валентину Занковичу и Леониду Левину.
До открытия мемориала в 1969 году, подчеркивает Зельский, о зверствах гитлеровцев в Белоруссии говорили немного. «Этого вроде бы никто и не скрывал, то есть в центральной прессе, республиканской, районной писали про все это. Но чтобы вот так прямо говорить о том, какие дела творились на оккупированной территории, — такого не было. Хатынь открыла эти ворота: все стали вспоминать, как и что было», — отмечает директор мемориала.
«К моменту создания мемориального комплекса "Хатынь" начал формироваться список этих [навсегда уничтоженных] деревень и перечень деревень, которые были сожжены, но восстановлены после войны. Эти записи потом уточнялись, пересматривались», — поясняет историк.
По его словам, в 1970-х и особенно в 1980-х годах, когда уже было наработано большое количество материала, появились и крупные труды, и большие справочники. «Обычно сначала ведется научный поиск, а уже потом создаются памятники, мемориалы. Тут все было наоборот: сначала было создание мемориала, а затем начался научный поиск», — замечает специалист.Хатынь и Катынь
Вскоре после открытия комплекса на Западе стали разгонять слух о том, будто советское руководство созданием «Хатыни» пытается отвлечь внимание от другой трагедии — расстрела сотрудниками НКВД польских офицеров в Катынском лесу весной 1940 года.
Вскоре после открытия комплекса на Западе стали разгонять слух о том, будто советское руководство созданием «Хатыни» пытается отвлечь внимание от другой трагедии — расстрела сотрудниками НКВД польских офицеров в Катынском лесу весной 1940 года.
В английской прессе, говорит Зельский, эта мысль звучала так: «Катынь пытаются замазать Хатынью». Дело в том, что в английской транслитерации названия этих мест отличаются всего на одну букву — латинскую h в слове Khatyn. «Эти слухи подхватили и стали : то обильно, то забывали — в зависимости от политической ситуации», — продолжает эксперт. Особенно активно эту тему муссировали после визита президента США Ричарда Никсона в СССР в 1974 году, когда отиражироватьн посетил, в частности, и Хатынь.
«Можно точно утверждать, что никто не замысливал никаких каверз, никто не думал "замазать Катынь". Это все чушь», — подчеркивает Зельский.
Новое дело и новые доказательства
Перед Генпрокуратурой, объясняет он, стояла широкая задача: «Расследовать все преступления нацистов и их пособников, которые они учинили на оккупированной территории Беларуси». Нужно было установить точное число уничтоженных и пострадавших от рук карателей, отмечает историк. «Даже если, условно говоря, сгорел один дом — много это или мало? Там погибло, допустим, несколько семей — загнали в один дом и всех сожгли. Чем измерить, как оценить эти пропорции?» — говорит Зельский.
Расследование продолжается до сих пор.
В то же время в 118-ом вспомогательном батальоне охранной полиции использовалась и украинская символика, о чем свидетельствуют соответствующие фотодокументы, да и состоял он преимущественно из этнических украинцев. Есть данные, что в подразделение входили члены распущенного немцами «Буковинского куреня» — одного из формирований Организации украинских националистов (ОУН, запрещена в РФ).
Не всех палачей Хатыни удалось привлечь к справедливому суду. Некоторые из них после войны много лет скрывались, даже выдавали себя за фронтовиков, партизан, но все-таки были разоблачены и приговорены к высшей мере наказания. Другие и вовсе ушли от правосудия, эмигрировав и дожив до глубокой старости в западных странах несмотря на то, что числились в списке разыскиваемых нацистских военных преступников.
Одна из десяти тысяч
Павел Стаханов, Ксения Дурыгина
ТАСС