В Аргентине живёт сама большая русская диаспора в Латинской Америке. Почему именно там, кто эти люди и за что некоторые из них награждены боевыми наградами СССР времён Второй мировой войны?
За подробностями мы отправились в Российский комитет сотрудничества с Латинской Америкой на заседание клуба «Открытие мира» Народного ансамбля России «Гренада». Ансамбль занимается большой исследовательской работой, популяризируя культуру и язык России в странах Латинской Америки и наоборот, рассказывая россиянам о людях, живущих в южной части американского континента. О русской диаспоре Аргентины нам рассказала художественный руководитель ансамбля, научный сотрудник Института стран Латинской Америки Татьяна Владимирская.
– В Аргентине есть люди, награждённые орденами СССР времён Великой Отечественной войны. Кто они и за что награждены?
– Глава одной из семей аргентинцев-репатриантов, с которыми я была знакома, Феликс Вержбицкий был награждён орденом Отечественной войны, чем очень гордился. Я долго не решалась спросить, как же аргентинец, проживавший в те годы в Буэнос- Айресе, смог принять участие в советской битве против фашизма? И только много позже я узнала, что немало жителей Аргентины всеми силами поддержали наш народ во время Великой Отечественной войны. Это были и коренные аргентинцы, и – в значительной степени – те, кого в Аргентине зовут «русскими»: и этнические русские, и украинцы, и белорусы, и поляки – те, чьи предки выехали в Латинскую Америку ещё из Российской империи.
Их помощь была самая разная: собирали деньги, шили одежду для бойцов, вязали для них носки и варежки. А несколько человек сформировали группу, которая препятствовала отправке Аргентиной в фашистскую Германию грузов стратегического назначения. Именно в эту группу входил отец моих аргентинских друзей, награждённый советским орденом. А возглавлял отряд Иосиф Григулевич, с которым мне тоже посчастливилось быть знакомой во время его работы в Москве. По молодости лет Иосиф оказался в Аргентине в поисках отца, уехавшего из России от нищеты ещё в начале прошлого века.
Русская палитра эмигрантов в Латинской Америке очень разная. Судьба Григулевича характерна для некоторой части тех, кого называют общим именем «русские». Большая часть этой диаспоры относится к так называемой трудовой эмиграции – уехавших из дореволюционной России в поисках работы. Трудовые эмигранты чаще всего испытывали большую симпатию к своей оставленной по необходимости родине и помогали Советскому Союзу. Есть потомки тех, кто уехал от Октябрьской революции 1917 года, но есть и те, чьи родители-революционеры эмигрировали из Российской империи из-за политических преследований. Например, в Аргентину попали несколько моряков со знаменитого мятежного броненосца «Потёмкин».
В Парагвае большая прослойка русских эмигрантов – потомки офицеров царской армии, которые приняли участие в парагвайско-боливийской войне в 30-х годах. Русские офицеры прибыли из Европы по призыву генерала Беляева и выступили на стороне Парагвая, обеспечив этой стране победу в кровопролитной войне. С тех пор русские для парагвайцев – герои, и диаспора русских состоит из богатых и знатных людей.
– А почему именно в Аргентине так много потомков русских?
– Ещё в конце XIX века правительство Аргентины предприняло усилия для привлечения сюда трудолюбивых европейцев. На севере Аргентины, на границе с Парагваем и Бразилией, земля не была заселена. Места там очень жаркие, хозяйство вести трудно. Среди переселенцев из России большую часть составляли безземельные крестьяне южных губерний. Но были и прибалты, жители еврейских местечек, староверы, члены религиозных сект. Особую группу составляли поволжские немцы, которых тоже часто причисляли к русским.
Люди получали наделы, но земля эта зачастую находилась в джунглях. Для её обработки нужно было сначала хотя бы проложить просеку, освободиться от бурно растущих растений. Например, каково было вырубать деревья, которые назывались кебрачо – в переводе «сломай топор»! По одному этому названию можно догадаться, насколько тяжело людям доставались их делянки. И сегодня в аргентинских провинциях Мисьонес, Энтре-Риос, Корриентес вы услышите знакомые нашим сердцам имена и фамилии, хотя русская речь всё реже звучит на этих ухоженных полях… Да, на самых жарких, хотя и северных, землях Аргентины до сих пор преимущественно живут потомки первых русских эмигрантов.
– Почему местные жители до последнего времени считали такую разношерстную по национальному составу эмиграцию русскими? Подробности их не интересовали?
– Думаю, это характерно не только для Латинской Америки: в какую страну мира ни попадали мы с концертами, везде словом «русские» обозначают всех нас – представителей огромной России или Советского Союза (не все знают даже, что наша страна сейчас зовётся по-иному). Ну, а в те давние года кто там должен был разбираться, какой национальности прибывший? Русские – и точка! Хотя там часто были и болгары, и сербы, и венгры – почти все они тоже и в Аргентине, и в Парагвае, да, наверное, и в других странах Латинской Америки – русские.
И ещё интересная подробность: в миграционном центре Буэнос-Айреса славянские фамилии иммигрантов служащие записывали на свой манер, исходя из звучания на испанском языке. Многие потомки первых переселенцев сегодня не могут установить свои генеалогические корни, потому что не знают, как звучала их фамилия по-русски. К нам, например, обращались парагвайские русские, которые считали, что их фамилия произносится как Шишпановы. Мы даже пытались провести собственное расследование, так ли это. Но как это можно установить, если в испанском языке нет буквы, соответствующей звуку «ш»? Чиновник миграционной службы как-то по-своему записал их фамилию с четырьмя буквами на один звук…
А вот ещё один забавный факт: на многих упаковках знаменитого мате, который, кстати, тоже в основном производится в провинции Мисьонес, гордо обозначена фирма: «Лос эрманос Хренюк» («Братья Хренюк») – думаю, это в Аргентину когда-то прибыли члены семьи по фамилии Гринюк, вот их и записали «приблизительно».
– Группы русских эмигрантов обустраивались в городе коммунами, так легче прожить в незнакомой стране. Как это происходило?
– Действительно, не все переселенцы добирались до затерянных в сельве (так называются джунгли в Аргентине) окраин страны. Немало прибывших оседали в портах прибытия – Буэнос-Айресе или в Монтевидео, столице соседнего Уругвая.
Изначально, не имея средств на хорошее жильё, люди обустраивались в лачугах, в домиках без окон, только со входной дверью, набивались туда несколькими семьями. Русские как никто старались селиться поближе друг к другу – держаться вместе. Так по периметру портового города Буэнос-Айреса на недорогих тогда заброшенных землях складывались коммуны земляков.
Постепенно обживаясь, такая коммуна начинала обустраивать себе центр общения, где люди могли бы собираться по выходным дням. Интересно, что характерным типом такого центра была не какая-нибудь таверна, чтобы собраться там, поесть и выпить, а клуб, такой культурный центр, где можно было бы и помузицировать, и организовать хор или танцевальный кружок. Представляете себе: нам показывали афишу 1918 года со спектаклем «Ревизор» в клубе «Восток»! Удивительно, но то было ощущаемое даже здесь, через океан, влияние далёкой родины, где уже начали создаваться культурные центры типа клубов, домов и дворцов культуры!
Так по периметру города образовались своеобразные русские клубы. Даже в Институте Латинской Америки мы не подозревали об их существовании. А они жили и действовали! Представляете себе: клуб имени Маяковского, имени Белинского, имени Горького, имени Пушкина, имени Николая Островского, клубы «Днипро», «Восток»… К моменту нашего первого визита в Буэнос-Айрес в 1989 году в эти клубы ходили уже несколько поколений русских эмигрантов. Каждая община, живущая в одном месте, посещает свой клуб. Ездить в другой как правило получалось редко – транспорт в столице Аргентины очень дорогой. Но праздники было принято проводить вместе. И все жили дружно.
– Когда существовал Советский Союз, русская диаспора в Аргентине была на стороне нашей страны. Что случилось после распада СССР?
– Расскажу о своих впечатлениях: в первый раз мы оказались в русских клубах Буэнос-Айреса в 1989 году, в «русской» провинции Мисьонес - в 1990-м. На удивление там, в 14 тысячах километрах от нашей страны, мы чувствовали себя как дома. А вот в 1991 году, приехав вновь в Мисьонес, в город Обера, который мы уже полюбили год назад, мы были поражены негативными переменами: вместо «русской» диаспоры мы застали, по сути дела, её осколки: вот тут – русские, а вот тут – украинцы. Под термином «русский» остались те, кто был за дружбу между народами, а у тех, которые стали называть себя «украинцами» (хотя в кругу русских осталось множество украинцев), пошли такие призывы: «К ним – не ходи», «Их – не слушай!», «Выступай только у нас!». По правде говоря, в конце концов, на наш концерт они всё же пришли, хотя и не сразу. Выглядело это на редкость глупо.
Откуда это взялось? По разговорам, уже накануне распада СССР туда начали приезжать эмиссары. Точно не знаю, но, скорее всего, они были даже не из Украины, а из Канады или США. Они очень агрессивно начали агитировать диаспору против русских клубов – мол, зачем вы ходите в русские клубы, вы же не русские! Всячески старались сделать людей врагами друг другу. И со временем им удалось разобщить когда-то очень сплочённую русскоязычную диаспору – это мы видели и в провинциях, и в Буэнос-Айресе.
Честно говоря, нам больно наблюдать эту ситуацию. Особенно она обострилась в связи с тем, что теперь против всего, что есть русское, ведётся просто бешеная пропаганда в той же самой Аргентине и западными, и местными СМИ, которые, по сути дела, находятся в руках прозападных хозяев. Так что русским сейчас быть очень и очень трудно. И нам всем необходимо попытаться помочь тем аргентинским русским, которые не поддаются стремлению сломить их дух, которые стараются противостоять курсу на дальнейшее разъединение людей.