Представляем вашему вниманию повесть российской соотечественницы, проживающей в Болгарии, Светланы Светловой-Туриаре «Война глазами ребенка». В ней представлены детские воспоминания о Великой Отечественной войны. Эта книга особо актуальна в канун 70-летия Великой Победы, когда всему Русскому миру и международному сообществу необходимо помнить о своей истории и недопускать попыток ее искажения.
Как мать, я посвящаю этот отзвук своей памяти всем детям с пожеланием,
чтобы у них никогда не было таких воспоминаний,
как эти воспоминания из моего детства.
К началу войны 1941 года я жила с бабушкой (матерью моего папы) в небольшом приморском городке Туапсе, что почти напротив Варны, на другом берегу Черного моря. Мать оставила меня малюткой и исчезла. Папа плавал на кораблях, а мною занималась бабушка. На стене в нашей комнате висел большой, во весь рост, портрет бабушки в молодости: в бальном платье, с пышным веером в руке и со старинной прической. Гордая осанка, ясное и в то же время какое-то глубоко поэтическое отношение к жизни и к людям сохранилось в ней до глубокой старости. В молодости она была актрисой и обладала довольно редким голосом клавиатурное сопрано.
Улица наша поднималась в гору, и от нашего дома открывалась великолепная панорама на зеленый город внизу, бескрайнее море и цепь гор, уходящих к югу, к Майкопу , Сочи, Адлеру и дальше к Грузии. На другой стороне улицы находилась школа с просторным двором для спортивных игр, где всегда было полно ребят. Школа эта была моей мечтой. Бабушка сказала, что этой осенью (41 г.) я пойду в первый класс. Увы, осуществление этой детской мечты отодвинулось на несколько лет...
А пока я ходила в детский сад и детскую балетную школу. Заметив во мне грацию и склонность к танцам, бабушка записала меня в группу самых маленьких. Поначалу утомительные занятия мне не очень-то нравились, и я ходила больше ради пирожных и других сластей, так как после каждого урока бабушка покупала мне в кондитерской все, что я хотела. Стоять у станка и бесконечно повторять однообразные движения, было утомительно и скучно, и только мысль о кондитерской ободряла меня. Это мое неприязненное отношение к балетным занятиям продолжалось до того знаменательного дня, когда бабушка развернула какую-то газету и показала портрет балерины, слава которой уже тогда стремительно возносилась к звездам. Она была снята во весь рост: “Умирающий лебедь Сен-Санса” объяснила бабушка. Долго и вдохновенно рассказывала она мне об этой изумительной балерине, о балете, музыке и о многом другом. Я была потрясена и не сводила глаз со снимка. За ним я смутно угадывала пленительный мир прекрасного, в который и я со временем могла бы вступить, и моя танцевальная школа была первой ступенькой к этому миру. “Бабуля, а я могла бы стать такой же?” с трепетным волнением спрашивала я. “Ну, конечно, отвечала мне бабушка, надо только стараться и много трудиться. Танец это дело серьезное”. “Я буду стараться! Я буду как Галина Уланова!” твердо отвечала я.
Перемена во мне стала такой разительной, что преподавательница и бабушка сразу же ее заметили. Моя детская жизнь наполнилась смыслом и целью. Занятия у палки больше не казались мне скучными. Балетные уроки стали моей самой большой радостью. Движения и музыка сливались во мне воедино и наполняли меня ощущением счастья. От вознаграждения пирожными я добровольно отказывалась, боясь, как бы бабушка не подумала, что я “как маленькая” стараюсь из-за сладостей. Бабушка все понимала и говорила успокоительно: “Ну, полно! Пойдем, угостимся вместе, я же знаю, что ты стараешься не ради пирожных”.
“Что за прелесть моя бабушка! Она же знает, как я люблю сладкое! Ах, как славно мне живется! А когда я ещё подрасту, я поеду в Москву в настоящую балетную школу и увижу Уланову!”
Недалеко от Дворца моряков, куда я ходила в балетную школу, кроме кондитерской находился ещё и кинотеатр “Буревестник”. После урока мы часто ходили туда. Я не умела читать и с нетерпением ждала, когда кончатся плывущие ряды букв, а пока смотрела на свои ноги и думала о том, долго ли им расти, чтобы они достали до пола, а не болтались бы в воздухе. Бабушка этого не разрешала. Она не понимала, что я не специально это делаю, а что они сами висят и болтаются.
Смутно помню один фильм “Стенька Разин”. Помню, как “Из-за острова на стрежень, на простор речной волны выплывают распис-ные Стеньки Разина челны”. Перед фильмом бабушка сказала, что в нем играет мой дедушка, ее муж. Она давно оставила сцену, взяв на себя воспитание двух сыновей, а дедушка уехал сначала в Одессу, а потом в Киев и, по слухам, перешел работать в кино. Наклонившись ко мне, бабушка шепотом сказала: “Смотри внимательно! Вот твой дедушка!” Когда Стенька Разин поднял на руки красавицу княжну и бросил ее за борт в Волгу, я расплакалась и долго не могла успокоиться.
Домой мы возвращались тихими зелеными улицами, освещенными высокими фонарями. Я крепко держалась за бабушкину руку. Иногда закрывала глаза и так шла, пока не споткнусь или не надоест. Или, смотря на фонарь, прищуривала глаза, и тогда свет превращался во множество длинных, исходящих из одной точки лучей. Это было очень интересно! Наверное, так делают все дети.
Так прошел мой последний год в детском саду. Нас, детей старшей группы, готовили к школе. Мы свысока смотрели на малышей и громко говорили о книжках, портфеле, а главное о том, что бабушки и мамы больше не будут водить нас за ручку в детский сад. Мы уже большие! Пусть другие ходят!
К летнему отдыху балетная школа приготовила отчетный спектакль. Наша младшая группа исполняла “Вальс цветов” Чайковского. Как сладкий сон помню я ярко освещенную сцену и темный, но живой и дышащий зал. Мы, маленькие девочки в пушистых белых пачках и белых балетных тапочках стоим цепочкой за сценой в трепетном ожидании своего выхода. В руках мы держим дугообразные палки, увитые гирляндами цветов. Их надо било держать вытянутыми ручками высоко над головой. Я стою первой... Наш выход! Меня легонько подталкивают вперед в яркий полукруг сцены. Мы самые маленькие, и наше появление встречается бурными аплодисментами. Мне страшно! Я дохожу до конца сцены и вдруг забываю, куда надо повернуть, останавливаюсь в замешательстве, а за мной останавливается вся цепочка цветов... Ах, какой позор! Но учительница уже протягивает ко мне руки из-за занавеса и поворачивает меня в нужном направлении. Спасена! Я снова ловлю такт, уже не боюсь темного зала и танцую для себя. Я лечу вслед за музыкой, радость наполняет все мое существо, я помню все движения, весь рисунок танца, но мне кажется, что я танцую какой-то новый, только что придуманный мною, танец. Конец! Мы кланяемся. Рукоплескания, яркий свет заливает зал, там бабушки и мамы украдкой смахивают слезы радости. Мы бежим переодеваться. Как не хочется снимать новенькую нарядную пачку! “Ну, конечно же, я буду только балериной!” Мне уже не жаль расставаться с пачкой: я же буду надевать ее много-много раз, всю жизнь!
Мы идем с бабушкой за руку, она и я маленькая будущая балерина. И обе мы абсолютно счастливы! Мы идем в нашу кондитерскую. Но что это? Почему суета, тревога, переполох? “Война? Какая война? С кем война?” растерянно спрашивает бабушка. “Да с немцем, кажется. Надо оба ждать. Повторят по радио!”- объясняет ей кто-то. “Домой! Скорее домой!” Она дергает меня за руку, а мы почти бегом пересекаем наш небольшой городок. Папа дома! Он обнимает бабушку, берет меня на руки. “Да это какое-то недоразумение, ошибка! У нас же мир подписан с Германией!” На его сильных руках я сразу успокаиваюсь: папа большой, он все знает. И что это все так разволновались? Завтра я снова пойду в свою любимую балетную школу.
Но ошибки не было. Война началась... Начались годы бед, страданий и невиданного героизма всего народа.
Для меня она началась с музыки духового оркестра: мы провожали папу на фронт... Он и раньше уезжал и уплывал от нас, но эти проводы были совсем другими. В разговорах взрослых появились новые слова: война, фронт, мобилизация... Эти слова пока не имели своего конкретного и страшного смысла. На железнодорожном вокзале играл духовой оркестр, и были даже танцующие пары. Цветы, музыка... Папа держит меня на руках и крепко прижимает к себе. А мне хочется вырваться и танцевать под этот старинный вальс, но бабушка непривычно строго обрывает меня. “Подержи ее, подержи ещё”, говорит она сыну. И я вдруг чувствую, что все это не так уж весело, что вокруг происходит что-то тревожное и серьезное. Да, женщины плачут, но моя бабушка нет. Она стоит рядом с папой, прижавшись к нему. Она маленькая, и ее лоб касается его плеча. Лицо ее строгое, печальное, но спокойное. Она принимает удар молча и мужественно.
Папа в военной шинели, и оттого он кажется каким-то незнакомым и даже чужим.
Вдруг все заволновались, толпа раскололась, мужчины бросились к вагонам, поезд тронулся... “Мама, береги Светочку! Ничего не бойтесь!” Папа прыгнул на подножку вагона. Все! Толпа осталась на перроне, как пораженная громом... Жены, матери, дети, старые родители... “Не может этого быть! Поедут и вернутся!” сказал кто-то громко. Онемевшая толпа вздохнула и задвигалась. Все произошло так внезапно, что разум отказывался верить очевидному факту... Невероятно, но этот день сохранился в моей памяти навсегда.
Полный текст повести вы можете скачать здесь